— Ничего.

— Попытайся взглянуть на это оптимистически. — Он поднес ее руку к своему рту и поцеловал шрамы на внутренней поверхности запястья. — Сегодня вечером состоится прием. Так или иначе, что-то должно...

— Случиться. — Вики отдернула ладонь и распрямила руку Генри. Поправив сползшие на нос очки, она оперлась на биту, лежавшую на краю кровати. — Так или иначе.

10

— Ничего себе!

— Тебе не нравится?

Вики облизнула губы.

— Да ты что! Ты выглядишь... ух, ну просто с ума сойти.

Костюм Генри напоминал традиционный наряд киногероя начала века: черный смокинг с широкой алой лентой, по диагонали пересекавшей грудь, а поверх него накидка, ниспадающая изящными складками до самого пола. Эффект был действительно потрясающий. И отнюдь не из-за контраста между черным и белым, и не из-за скульптурно вылепленного, выделяющегося на этом фоне бледного лица и неожиданного сверкающего блеска красного золота волос Генри. Нет, решила она, весь эффект заключался в искусстве, с которым вампир носил свой наряд. Очень немногие мужчины смогли бы чувствовать себя в таком одеянии свободно и непринужденно; в общем, Фицрой выглядел похожим на настоящего вампира. «С таким вы бы с удовольствием столкнулись в темной аллее. И даже несколько раз».

— Правда-правда. Я в самом деле поражена. Ты великолепен.

— Спасибо. — Генри улыбнулся и разгладил рукав смокинга, добиваясь, чтобы из-под него виднелась лишь четверть дюйма ослепительно белой манжеты. На безымянном пальце правой руки блеснуло массивное золотое кольцо. — Я рад, что тебе понравилось.

Вампир чувствовал на своих плечах тяжесть прошедших лет; он ощутил себя Генри Фицроем, сочинявшим любовные романы, которому иногда поручалось исполнять роль детектива. Сегодня вечером он будет находиться среди смертных, скользя, словно тень, среди ярких огней и веселья, одинокий охотник в ночи. «Боже правый, я начинаю излагать свои мысли столь же выспренно, как герои моих собственных романов».

— Я все еще думаю, что это чудовищная наглость с твоей стороны — появиться на приеме, вырядившись вампиром. Не слишком ли многим ты рискуешь?

— А в чем заключается такой риск? В разоблачении? — Он перекинул через руку свою накидку и посмотрел на нее, приняв позу Дракулы из классических черно-белых фильмов. — Это всего лишь дешевый фокус; игра в прятки на виду у всех. Я поступаю таким образом далеко не в первый раз. Представь себе, что смотришь сквозь дымовую завесу. Во время Хэллоуина все надевают маски. Если Генри Фицрой появляется на вечеринке в честь этого праздника наряженный вампиром, то совершенно очевидно, что таковым он не является.

Вики перекинула ногу через ручку кресла и подавила зевок.

— Я не уверена в неоспоримости подобной логики, — пробормотала она. Ранние пробуждения и общий недосып начинали сказываться, несколько часов сна после полудня не слишком радикально исправляли состояние ее внутренних часов, скорее, наносили по ним дополнительные удары. Прошло меньше полутора лет с тех пор, как она заступала на круглосуточные дежурства, и теперь женщина изумлялась, насколько быстро потеряла способность к восстановлению сил. По вечерам она упражнялась с гантелями, и кровь начинала циркулировать более энергично, вымывая часть усталости. С появлением Генри Фицроя в ее жизни события стали сменяться куда более интенсивно.

Ноздри вампира, моментально уловившие ее внезапно усилившийся запах, затрепетали, и, приподняв одну бровь, он тихо прошептал:

— Я знаю, о чем ты думаешь.

Вики почувствовала, что краснеет, но постаралась продолжить разговор в обычном тоне. Однако позу все-таки переменила, положив ногу на ногу.

— Не начинай того, что не сможешь завершить, Генри. Ты уже насытился.

Он действительно отчасти утолил свой голод ранее, но перспектива пребывать среди смертных в течение целого вечера и сохранять способность думать о чем угодно, полностью исключая мысли о живительной алой влаге, пульсирующей под одеждами и кожей окружавших его, лишь обострила влечение вампира к подруге.

— Я и не собираюсь что-либо начинать, — подчеркнуто заметил он, не позаботившись скрыть улыбку. — Это не я извиваюсь в моем...

— Генри!

— ...кресле, — закончил он тихим голосом, и в этот момент зазвонил телефон.

— Извини, мне придется ответить. Добрый вечер. О, привет, Кэролайн. Да, это было прекрасное время. Усиленно тружусь над новой книгой.

Кэролайн. Вики вспомнила это имя. Генри ни в коей мере не был исключительно ее собственностью, не большей, чем она для него, однако она не могла побороть... да, именно самодовольства. Она отнюдь не была единственной женщиной, делившей с Генри постель, в ней бывали и другие дамы, но ни одна из них не разделяла с вампиром таинства его природы.

— К сожалению, у меня уже есть планы на сегодняшний вечер, но благодарю за приглашение. Да. Возможно. Нет. Я сам позвоню тебе.

Как только он положил трубку, Вики укоризненно покачала головой.

— Тебе, разумеется, известно, о существовании в аду специального круга, в который попадают те, которые дают обещание позвонить, а затем не выполняют его.

— Надеюсь, что, когда придет мое время, этот крут будет переполнен настолько, что для меня в нем не хватит места.

Голос Генри замер. «А может быть, все будет не так», — подумал он. Пока ему являлись такие сновидения, каждый рассвет для него мог оказаться последним. Впервые за все это время вампир задумался не только над возможной смертью, но и над всеми делами, которые могут остаться незавершенными. Мгновение он постоял молча, все еще держа руку на телефонной трубке, затем, видимо, пришел к какому-то решению.

Вики с удивлением наблюдала, как он обошел стол и встал перед ней на колени, припав губами к ее ладоням. Несмотря на то что она не имела ничего против, чтобы красивые мужчины падали к ее ногам, у нее возникло ощущение, что ситуация может стать неловкой.

— Ты права, я не собираюсь звонить ей, — начал Фицрой. — Но мне кажется, тебе следует знать, в чем причина. Я могу насыщаться во время случайных встреч с незнакомыми людьми и не считать при этом, что предаю кого-либо, но когда я пью кровь Кэролайн, у меня возникает чувство, что предаю вас обеих. Ее, потому что дал ей так мало от себя самого, а тебя — потому что хочу отдать тебе всего себя.

Внезапно женщина почувствовала, что напугана в большей степени, чем могла себе представить. Вики попыталась высвободить руки.

— Не надо, Генри...

Он подчинился, но с колен не встал.

— Почему? Ведь завтрашний рассвет может оказаться для меня последним.

— Ну, с этим еще можно поспорить!

— Ты не знаешь этого. — В этот момент собственная смерть стала для вампира менее важной, чем то, что он хотел сказать. — Что изменится, если я произнесу эти слова?

— Все. Ничто. Я не знаю. — Вики глубоко вздохнула, и ей захотелось, чтобы свет был не столь ярким, чтобы она не могла отчетливо видеть его лицо. И чтобы он не смог видеть ее лицо. — Генри, я могу спать с тобой. Я могу давать тебе свою кровь, быть тебе другом и твоим... ну, защитником, что ли, или хранителем, но я не могу...

— Любить меня? Ты это хочешь сказать?

Могла ли она?

— Все потому, что ты испытываешь чувства по отношению к Майку?

— К Селуччи? — Вики раздраженно фыркнула. — Не будь дураком. Майк Селуччи — мой лучший друг, и я действительно испытываю к нему крайне теплые чувства. Но я не люблю его, но я не люблю и тебя.

— Не любишь? Ни одного из нас? Или нас обоих? Их обоих?..

— Я не прошу тебя сделать выбор, Вики. Я даже не претендую на то, чтобы ты призналась в том, что чувствуешь. — Фицрой поднялся и резким движением накинул плащ на плечи. — Я просто думаю, что ты должна знать, что я люблю тебя.

Она почувствовала, что ей стало трудно дышать.

— Я знаю. Но поняла это не так давно. Вот здесь. — Женщина слегка коснулась своей груди. — Ты отдался мне полностью, без всяких ограничений. Если это не любовь, то нечто чертовски близкое к ней. — Она поднялась с кресла, отошла от него на безопасное расстояние, затем обернулась и поглядела ему в лицо. — Но я не могу... Выясняется, что у меня слишком много связей с другими людьми. Если я оборву их — то и сама распадусь на части.